| Главная » Файлы » Ориджиналы |
Причины и способы стать геем (Глава 25, 26)
| 09.05.2012, 01:17 | |
| Глава 25. Если бы Тэмсину предложили вдруг взять и упаковать вещи, сбежать в другую страну и сменить имя, он бы согласился. Он не мог остыть все утро, лежа в постели и глядя в стену. Щеки продолжали гореть, и он уверен был – они красные. Страшно было даже повернуться на другой бок и увидеть кровать Натана напротив, его на ней. Тэмсин и раньше-то, когда они жили с матерью, терпеть не мог сталкиваться с братом по утрам возле ванной. Он вечно был только в штанах, если они вообще на нем были, и так равнодушно обходил Тэмсина, будто вообще не в курсе о том, как выглядит. Тэм думал, что его так трясет от зависти, что он не такой, от ненависти к чужой непосредственности… Теперь он понял, что ему просто было стыдно. И теперь стало еще более стыдно, стоило это осознать. Он прикусил губу, зажмурился, потому что совсем забыл про трещину на губе, закрыл уши руками, прижимая ладони со всей силы. Отчетливо послышался шум крови в сосудах над ушами, и это немного успокаивало, не было слышно чужого дыхания. Тэмсин думал, что жутко тупит, ведь это было, как напиться. Он не пил сам, только пару раз пробовал выпивку из шкафа матери, а потом его сразу начинало тошнить. Но он знал, как вел себя Натан после того, как напьется в хлам. Ему сначала, вроде как, хорошо, классно, супер, а утром он умирает, несмотря на таблетки, клянется, что больше никогда не будет. И снова делает, снова и снова, не слишком часто и не слишком сильно. Ему не от чего бежать, у него нет проблем, значит…значит, это просто приятно? И он будет это делать и дальше, несмотря на то, что потом жутко об этом жалеет? Тэмсин не жалел о том, что целовался с братом, ему просто было очень стыдно. Почему-то еще стыднее, чем вчера, после прошлого раза. Потому что тогда Натан был пьян и не соображал, вообще, что делает, даже не знал, что это все – не сон. А вчера вечером он был абсолютно адекватен, понимал, что творит. Но обвинять его Тэмсин никак не мог, он сам подтвердил свое желание, тоже потянувшись. А потом не вырывался. Да и Натан сам потянулся первым, значит, он очень хотел. «Господи, почему сразу после этого нормально можно разговаривать, а сейчас так плохо?!» - Тэмсин психовал до слез, злясь на себя. Ведь вчера они перекинулись парой фраз, когда уже разлеглись по местам, даже посмеялись на эту тему, мол, отец мог застукать, вот был бы шок у него плюсом к тому, что он и так взбесился. Сейчас Тэмсин на брата не смог бы даже посмотреть, не понимая, что произошло, что сказать, как вести себя. Хотелось сделать вид, что ничего не было. Хотелось, чтобы все продолжилось, чтобы Натан взял его за плечи и чуть наклонил назад, согнулся над ним и целовал, как вчера, только глубже, как тогда, долго целовал, а потом бы Тэмсин шагнул назад и оказался прижатым к стене, обнял бы брата за шею, притянул к себе, задерживая дыхание от стыда, закинул бы ногу ему на пояс, забыл про… Он зажмурился так, что перед взглядом поплыли цветные круги на фоне темноты. Хотелось, все-таки, сделать вид, что ничего не произошло. Хотелось сказать Натану, что ему стыдно. Хотелось попросить тоже сделать вид, что ничего не было, договориться забыть про это раз и навсегда. Но было стыдно попросить, потому что стоит заговорить на эту тему, и случившееся будет зафиксированным фактом. Пока они на эту тему не говорят, ничего не было. Но невозможно продолжать болтать ни о чем, как обычно, будто они оба вдруг потеряли память. Ведь это не просто так случилось, были поводы. Вчера тоже было стыдно с утра и целый день. Вечером же они снова заговорили, как обычно, но уже как-то откровеннее, доверительнее, чем за всю жизнь до этого… и все опять скатилось к тому же, что было той ночью. И теперь опять было стыдно. Тэмсину жутко хотелось провалиться под землю, чтобы не заговаривать снова, чтобы ничего не скатилось опять к тому же. Он боялся признаться себе, что боялся последствий открытого разговора. Если заговорить об этом с Натаном серьезно, как обычно Тэмсин делал с остальными, даже с отцом, последствия будут точно. И отношения никогда не будут, как раньше. «Да они уже точно не будут, как раньше. Они уже сейчас не такие», - думал он, психуя, как истеричка. «Почему он меня не оттолкнул?! Зачем он сам полез?! Он сам спровоцировал меня, сам бы я ничего не делал! Хотя, в первый-то раз я… господи, что я за дебил?!» Стоило начать думать о том, правильно ли это, Тэмсину хотелось облиться керосином, бросить на себя спичку и выброситься из окна. Стоило задать себе вопрос «Как все могло зайти в такую даль», хотелось заорать в ужасе и уехать в Тимбукту. Стоило напомнить себе о том, что они родственники, родные братья, и Тэмсину хотелось задержать дыхание, чтобы убить себя удушьем. Но потом он снова начинал дышать и думал, что это не так уж важно. Его пугало не само родство, а то, что раньше Натан его просто не замечал, вел себя так… как с чужим. И сейчас вдруг приблизился на расстояние полушага, которое Тэмсин даже мысленно не мог преодолеть. Еще пугало то, что это «неправильно» в глазах других, как он привык думать. И отец, узнай он вдруг, просто убьет. Нет, он умрет от разрыва сердца, а это хуже. Страшно не то, что он запретит, ведь Тэмсину запрещать что-либо бесполезно, он вызверится еще сильнее, чем Натан. Натан-то хоть с криками сбежит из дома, а Тэмсин выставит все так, что это не он виноват, а родители – звери строгие, отхватит себе кучу материальных благ и только потом с достоинством удалится. Просто страшно было шокировать отца, разочаровать его. «Но он же меня разочаровал. И я этого никогда теперь не забуду. Он виноват в том, что я перестал считать его таким, каким считал», - вспомнил Тэмсин о вчерашней ссоре. «Он просто извинился. Вот и я, если что, просто извинюсь, ага. Нужно сосредоточиться на том, что мне сейчас делать. Что мне сказать. Мне начать разговор самому? Нет, ни за что, вдруг придется обсуждать ЭТО. А если он начнет? Пффф, господи, Натан? Он никогда не начнет разговор о чем-то важном сам. Делать вид, что ничего не было? Нет, это бред. Делать вид, что все, как бы, просто, и обсуждения не требует? Типа, даже дебил понимает, что к чему, и говорить на эту тему не надо, вести себя, как обычно? Точно. Гениально. Именно так и сделаю». Натан проснулся, зевнул и потянулся, жмурясь, со стоном выгнулся и встал с кровати. Открылась, а потом закрылась дверь, и Тэмсин понял, что не может пошевелиться. Было так страшно, что конечности просто онемели. * * * Правда, почему после этого можно разговаривать запросто, а наутро даже язык не поворачивается, а от мыслей аж плохо? Это - как анестезия. Это чувство, что все взаимно, оно оглушает, ты смотришь в эти глаза, на эти губы, ты видишь улыбку не только обычную, но и во взгляде. Ты чувствуешь тепло и нежность, ты чувствуешь жар и страсть, нет никаких стен, и растворяешься, забыв обо всем. Не страшно сближаться, ты знаешь, что ему приятно, хочешь сделать еще приятнее, а сам убеждаешь его, что он тоже все делает правильно. Как Он может делать неправильно? Он всегда все делает отлично. Я уже не завидую? Или это никогда и не было завистью? Я спровоцировал его своим враньем про голубизну? Нет, если бы он повелся на провокацию, он бы меня просто убил, узнав, что это было неправдой. Он ненавидит, когда его обманывают или обманом вынуждают что-то делать, чувствовать, тем более. Он у нас такой. Нет, он тоже человек, о чем я… он же может тоже измениться из-за переезда. На все меняется взгляд, когда меняются обстоятельства. Он вдруг перестал игнорировать меня и начал замечать? Или он всегда замечал? Он же говорил, что замечал всегда… Натан, такой Натан! Господи, ненавижу его, почему столько лет нужно было вести себя, как конченный урод, а потом взять и распахнуться, так что невозможно тебя ненавидеть?! Почему мне стыдно, что я не понимал тебя? Ты же сам не давал понять! А мне теперь стыдно, будто это я такой в конец тупой. Что ты хочешь от меня?! Зачем это все, зачем ты бесишься, что я притворяюсь с Морганом, тебе же должно быть плевать. Дебилу понятно, что дело не в твоей гордости, совершенно не в ней, иначе ты бы не стал из-за такой глупости сам притворяться гомиком, да еще с этим придурком. Да ты на всю школу ославился, как педик, ты дважды угодил к завучу, это все из-за гордости? Из-за того, что кто-то решит, что твой братец – доступный педик? Не смеши меня, даже умственно отсталый этому не поверит. Или я сам себя хочу убедить в том, что это что-то большее? Пффф, да я спятил, зачем убеждать, ведь ты вчера сам… Но я первый тогда начал. С другой стороны, ты не мог мне помешать, ты был неадекватен, а утром мог обо всем пожалеть. И если бы тебя это напугало или не устраивало, ты бы точно не стал… да ты бы игнорировал меня. Ты никогда бы не полез в драку, ты не стал бы заботиться обо мне, ты бы не… Что тебе от меня на-а-а-адо, господи... я и так думаю только о тебе. Я всю жизнь только о тебе и думаю, то ненавижу, то завидую, то убить хочу, то извиниться, то подружиться, то быть поближе, только чтобы смотреть на тебя, чтобы слушать твой голос, чтобы знать, о чем ты мечтаешь и думаешь, что ты слушаешь, какое у тебя настроение. Ты же не думаешь там себе, что меня кто-то когда-то так же занимал или займет? Господи, да чтобы я хотел сутками находиться с кем-то, типа Моргана? Чушь. Теперь-то ты знаешь, что это была шутка. И я сказал, такой гениальный, что я не гомик, а сам… Ты чего-то добиваешься… я тебя знаю, просто так ты ничего не делаешь. Ты пусть и не считаешь меня лохом больше, ты можешь напакостить просто так, ради смеха. Точно, ты собираешься надо мной посмеяться, наверное. Нет, не может быть, ты на ТАКОЕ не пошел бы ради обычной шутки. Да пусть даже это все мне не снится, пусть все всерьез, я не стану поддаваться на твои провокации. Все будет или по-моему, или вообще никак, но ты мной не будешь манипулировать, я тебя насквозь вижу. * * * Натан высушил волосы, выпрямил челку, потряс волосами и довольно уставился в зеркало, разглядывая себя. Настроение было чудесное, просто превосходное. Он понятия не имел, как ему разговаривать с братом, но успокоил себя тем, что это уже не в первый раз у них, а во второй. Значит, Тэмсин не отбрыкнется, если заговорить с ним, будто все в порядке, так, как должно быть. Типа, это не катастрофа, так было задумано. Тэмсин же будто услышал, что шум фена прекратился, и постучал в дверь. Натан, не отворачиваясь от зеркала, протянул руку назад и отклонился, чтобы повернуть защелку. - Ты все? – Тэмсин вкрадчиво уточнил, заглянув. - Почти, - легкомысленно, равнодушным тоном, как обычно, будто он вчера не играл в доброго брата, а потом в увлеченного поклонника, ответил Натан. Тэмсин внимательно посмотрел на его отражение в зеркале, понял, что братец либо в самом деле увлечен прической, либо усердно заставляет себя делать этот вид. А значит, он не обращает на него внимания. Можно опустить взгляд ниже, посмотреть на полотенце, которое Натан обернул вокруг бедер. - Ну, я… это… - Тэмсин показал пальцем на ванну с пластиковой, почти прозрачной перегородкой. - Ага, - Натан так же легкомысленно кивнул и взял зубную щетку. – Я зубы еще не чистил. Не обращай внимания. Не мешаю? - Н…нет, - Тэмсин заикнулся и хихикнул придурочно, махнул рукой, ненавидя себя за истерию. – Я-то тебе не мешаю? Я могу подождать за дверью. - Нет, что ты… давай, полощись, одевайся резче, потом пойдем по магазинам. Тэмсин, забравшийся в ванну и задвинувший дверцу, просто обомлел, вытаращил глаза. - Что?.. – он переспросил. - Папа же тебе вчера оставил деньги на новые шмотки и побрякушки, фигню всякую. - Да…но я не собирался… - А тебе в понедельник к врачу. Ну, допустим, к нему ты сходишь, как нормальный, но во вторник тебе в школу. Успеешь? Если хочешь один, пожалуйста, я желанием не горю. - Тогда зачем предлагаешь? – Тэмсин очнулся, магия пропала из атмосферы и он узнал своего брата. Он был такой легкий, запросто делал вид, будто ничего не было – ни доброты его, ни поцелуев, тем более. Как будто регулировал видео, возвращаясь на пару дней назад. Натан замолчал, глядя на щетку с выдавленной на нее пастой. Он сначала собирался отбрехаться фразой «Папа попросил», но это был, во-первых, полный бред, потому что Тэмсин знал о холодных отношениях отца с братом, а во-вторых, это обидело бы самого Тэмсина. Он поругался с отцом, а Натан не только не хотел вставать на сторону отца, но и хотел приблизиться к брату, убедить его в том, что ему можно доверять. Это не было четким планом, он даже не знал, зачем именно ему это нужно. Он не конкретизировал все свои начинания, как брат, просто слушался сердца и поступал так, как хотелось. Может быть, всему виной то признание, которое вчера прозвучало в адрес отца. Никого, кроме Тэмсина, Натан просто терпеть рядом с собой не мог, если говорить о близости. Он сам удивлялся, но не хотел сопротивляться, это казалось таким правильным. Правильнее, чем приближаться к чужим. - Ну, ты неплохо тогда прибарахлился… но сторонний взгляд тебе точно нужен, - он хмыкнул. - Твой? – Тэмсин тоже фыркнул, стягивая футболку с трусами и отодвигая немного дверь, чтобы бросить их в бак с грязной одеждой. Ответ ему понравился. Внимание было приятнее, чем просто прихоть или, тем более, просьба отца. Он сначала думал, что Натан сошлется именно на нее. С Чака сталось бы попытаться наладить отношение с одним сыном через другого. - Чей еще? Джеферсона, что ли? Покрасишься в белый и намажешься автозагаром? Тэмсин промолчал, Натан пожал плечами, сам себе это обозначив согласием. Тэм примерно минут через пять подумал, что уж как-то больно долго брат чистит зубы. Через десять это стало уж точно странным. Через четверть часа начало смешить. Тэмсин опустил рычаг смесителя, вытер нос, с которого капала вода, скрутил волосы в жгут, выжимая их. Натан понял, что простоял пятнадцать минут, как дебил, со щеткой во рту, глядя на размытый силуэт за перегородкой. Тэмсин молчал, думая, что бы такого остроумного ему сказать, а Натан убрал щетку изо рта и закрыл глаза, позволив себе пофантазировать. Все равно этот маленький умник не вылезет оттуда в чужом присутствии, он стыдливее девственницы, ненавидит свое тело. Если отодвинуть резко дверцу душа, шарахнется, начнет орать. Или наоборот – от возмущения потеряет дар речи и обалдеет полностью, так что можно будет быстро схватить его, дернуть на себя и заткнуть приоткрывшийся рот грубее, чем вчера, а потом продолжить нежно, когда успокоится. Он весь мокрый и горячий после душа, со своими тоненькими ручками, привычный, но жутко необычный, когда ведет себя «так». Пена от пасты, стекавшая из края рта, капнула в раковину, и Натан очнулся, глянул вниз и понял, что полотенце как-то неудачно оттопыривается. Не сильно, но слишком заметно. «Твою мать», - он пихнул смеситель рукой, так что вода ударила в полную мощь, сплюнул оставшуюся пену и смыл ее с подбородка. - Полотенце подать? – спросил он так, будто просто задержался и решил сделать одолжение. - Да, давай, - Тэмсин отодвинул дверцу немного, чтобы только высунуть руку. Натана перевернуло всего изнутри, бросило о моральный асфальт и вскинуло до небес, когда он увидел эту «тонкую ручку» из мечты. Пальцы были с крепкими суставами, но тонкие, а ногти накрашены розовым. Натан сначала умилился, а потом одернул себя и подумал «Какой кошмар». И только потом вспомнил, что это – всего лишь маскировка и часть плана Тэмсина, закатил глаза и сунул ему в руку полотенце, вышел из ванной, придерживая свое полотенце так, чтобы не было сильно заметно. * * * Чак на работе только и думал, что о младшем сыне. Он его обидел так по-хамски, резко и жестоко, что самому было тошно. Сам вечно думал, что Натан не понимает обращенных к нему слов, даже не слышит их, не хочет слышать, не уделяет времени, чтобы попытаться выслушать. И сам же повторяет его ошибку – вершит свой глупый суд, не позволив объяснить. «Ну, в кого-то же он такой пошел, не сам по себе стал», - со вздохом признавал Тревор старший. Он вышел из кабинета, прошел по торговому залу, пристроенному к рабочему цеху, чтобы выйти на улицу и глотнуть хоть немного свежего воздуха. Но в зале творилось что-то непонятное – молодые продавцы, которые в большинстве своем были старшеклассниками или первокурсниками местных колледжей, столпились возле обычного стеллажа с безделушками, вроде наклеек на машины и прочей ерундой. Чак не то чтобы использовал дешевую рабочую силу, как многие цинично считали, он просто давал возможность зарабатывать не взрослым людям, которые могли бы поднапрячься и найти работу посерьезнее, а молодым парням, которым нужны были деньги. Они увлекались автомобилями, были свежими, расторопными, полными сил и желания заниматься именно этим, еще не обладали дурацкими амбициями, как тот же Тэмсин. Иногда Чаку хотелось, чтобы у него были другие сыновья, но потом он ненавидел себя за это, понимал, что любит их и такими. Но от идеалов они были далеки. Они не были старшим-покровительственным и младшим-подражателем, как казалось Чаку. Вот бы Натан был сердцеедом, таким обаятельным мерзавцем, на которого в шутку жалуются все соседки, который гоняет на классном автомобиле, который работает у отца, помогая ему и сам себе зарабатывая на все, что угодно. Он не красил бы волосы в черный, носил бы короткую стрижку, не считал себя супермоделью, увлекался девчонками чуть больше, чем полностью, волочился за каждой юбкой, не красил бы глаза, тем более, вообще не притрагивался ко всей этой гадости. Он презирал бы розовый цвет, всякие побрякушки, пусть даже они сплошь с черепами и всякими глупостями. Он не курил бы траву, думая, что отец не видит, он не пил бы эти коктейли, а глушил пиво или что покрепче. Он занимался бы спортом не ради самолюбования, а ради самого спорта, увлекался бы чем-нибудь по-настоящему, а не чтобы казаться красивее самому себе. Он любил бы грязную работу под машиной, а не морщился при виде машинного масла и разводного ключа, как он обычно это делает. Он зарабатывал бы честно, пусть мало, но собственным трудом, а не как он это делает – неизвестными способами, которые точно незаконны. Он не играл бы в карты, он не спорил бы на деньги, не воровал просто ради развлечения. А Тэмсин был бы совсем не таким. Пусть он и думал, что отец мечтал о таком сыне-неудачнике, все дело было не в образе, а в отцовской любви. Чак обожал младшего сына до вчерашнего дня хотя бы за то, что он позволял влиять на себя, разговаривал подробнее, чем «привет, пока, я ненавижу тебя, папа, ты мне не указ». Тэмсин считался с мнением отца. Но теперь Чак понял, что и это упустил по собственной глупости. А чего от него хотели, если он женился после выпускного на самой красивой девчонке, а сам был бестолковым и безмозглым королем бала? Он ничего не соображал, не смыслил даже, а на выпускном его тогда еще просто невеста была уже на втором месяце. Натан родился у глупых, бездарных подростков, а через два года – еще и Тэмсин. И потом, когда до их матери дошло, что Чак собирается посвятить жизнь глупости, вроде машин, она сбежала вместе с детьми, подав на развод. Она не знала, что он преуспеет настолько. Но и не жалела о своем поступке, а Чак, можно сказать, так и не вырос. Он даже не был фактически холостяком, мысленно он все еще был тем выпускником школы, который так и не пошел в университет, так и не повзрослел. И он был дерьмовым отцом, потому что «по-отцовски» вести себя не умел. Он либо ругался с Натаном вдребезги, а потом делал вид, что сын сам во всем виноват, либо просто позволял сыновьям все, что угодно, делая умное лицо, будто все понимает. А на самом деле, он жил своей скучной жизнью в маленьком городе – работа, редкие встречи с друзьями, редкое общение со случайными женщинами, пиво у телевизора, сон. Больше в его жизни не было ничего. А приехавшие сыновья совсем убили его жизнь, представляя собой совсем не идеальных детей. Независимый истеричный неформал и мстительный маленький садист, которым был Тэмсин. Он себе на уме, он опаснее, чем Натан, который покричит, сбежит из дома, но через двадцать лет, если явиться к нему на порог, он простит сразу все. Тэмсин же не забудет и не простит никогда, будет дожидаться того часа, пусть даже через сто лет, когда обидчик приползет на коленях, а он его растопчет. Он совсем не маленький глупенький спортсмен, о котором Чак, если честно, мечтал. Он сам был таким когда-то, но дети получились совсем другими, наверное, пошли в мать – амбициозную стерву и самовлюбленную сумасбродку. А теперь Тэмсин еще и гей. Чак помнил, как сам в школе измывался над такими, как потом на него орали родители, как они внушали ему, что он – тупица и дегенерат, как остальные его друзья в школе. Было много скандалов, из-за которых он теперь с ними и не общался, но родители сумели вдолбить ему в голову, что презирать непохожих людей – ужасно. Тэмсина он готов был принять любым, но было просто жутко обидно, что вся его жизнь пошла не так, как он хотел. Нет красавицы-блондинки жены, нет двух идеальных сыновей, нет собаки и кошки, нет ничего. Все какое-то разбитое и все еще молодое, бесшабашное, будто завтра можно взять и сорваться в кругосветное путешествие, наплевав на все. Тэмсин был прав, Чак не был идеальным отцом. Он вообще отцом не был. Когда сыновья приезжали к нему летом, он вел себя с ними, как с младшими братьями, иначе просто не умел и не привык. А теперь он ощущал себя точно так же, только братья выросли, да и он повзрослел. Но он по-прежнему их не понимал и знал, что никогда не поймет. «Идеальных семей не бывает», - подумал он. «Идеальные семьи – только в рекламе сока, Натан прав». - Что происходит? – он усмехнулся, взяв за плечо ближайшего из работников и отодвинув его. - Ничего, - парни вразнобой хмыкнули, покосились на сидевшего за витриной новичка и разошлись по местам. - О… ты? – Чак удивленно уставился на одноклассника Тэмсина. Или он был с параллели… - Что ты здесь делаешь? - А что вы здесь делаете? – машинально огрызнулся Симон, которого уже достали издевками. Все они разбивались о колючую проволоку, которая обвивала ледяную стену его невозмутимости. Он мог психануть, конечно, и расцарапать лицо любому из них, да еще и больше, но он уже решил, что его с этого теплого места никто не выгонит, рисковать не стоило. Старуха сказала, что деньги можно заработать, значит, он заработает. Не вспоминать же еще сто лет, как его кровные ушли поганке Тэмсину. А техникой он, в отличие от того же Тэмсина и Натана увлекался, но все места, кроме продавца дебильных аксессуаров были заняты. Но и это было неплохо, можно было сидеть и заниматься ерундой целый день, изредка уделяя внимание покупателям. - Я что здесь делаю? – громко, с издевкой, так что Симон просто не ожидал от отца такого хлюпика, как Тэмсин, переспросил Чак. - А, да. Это же ваше все, - сдувшимся голосом признал Симон. – Извините. У вас была вакансия, менеджер сказал, что я могу приступать. - Таблички не было, когда я только приехал. - Да, я здесь с шести утра дожидаюсь, я просто езжу мимо часто, видел ее, вот и решил пораньше прийти, спросить… ее убрали, а я был у него в кабинете. Мы не столкнулись с вами, - Симон пожал плечами, отвел взгляд на витрину, рассматривая то, что в ней было. Не только всякое барахло, которое так любили фанаты своих «малышек», но и журналы, прочая дребедень. - Не верится, что школьник может так рано встать, - Чак сделал вид, что его это прямо удивило, но на деле заподозрил неладное. Натан был параноиком именно в него. – Да еще в законный выходной. - Это потому, что по будням я учусь, вообще-то. Я же школьник, - ехидно уточнил Симон, двинув нарисованными бровями. Лицо у него было ровного, матового цвета, будто покрытое пудрой, скрывающей возможные недостатки, типа родинок. Но брови чуть-чуть блестели, и Чак задумался, чем они таким были нарисованы, что смотрелись глянцевыми. - И как же ты будешь работать? По выходным? – он облокотился о витрину и посмотрел на часы. Время подползало к обеду, так что можно было не только глотнуть свежего воздуха, но и поговорить с «нормальным» подростком. - Нет, всю неделю после школы и полностью выходные, - Симон невозмутимо ответил. - Тебе здесь непривычно, наверное. - Я здесь первый день, - сострил Фогерсен. - Я попрошу их не донимать тебя. - Да ладно, лезут, значит, нравлюсь, - Симон хмыкнул и так игриво двинул бровями, что получилось волной – сначала поднялась, выгнулась и опустилась одна, а потом вторая. - Ты собираешься на обед? - А можно остаться здесь? Неохота уходить, я еще не привык ко всему, - Симон начал отпираться, погладил витрину широким жестом, рассматривая ее так любовно, будто правда успел полюбить. - Нет, мы закрываемся на полтора часа во время обеда. Здесь полно закусочных, все разбегаются по ним. - Жаль. Тогда прогуляюсь, может, домой схожу. Я не опоздаю, вы не бойтесь. Чак замялся, не представляя, как объяснить совсем непривычному школьнику, чего он от него хочет. С этим мальчишкой было еще сложнее, чем с Натаном. Чак вообще не представлял, что у него на уме, но его замучила совесть из-за денег, и нужно было с этим что-то делать. - Я хотел поговорить насчет ваших разборок в школе. Без посторонних, а то твоя бабушка очень строгая, я не собирался превращать это все… - Без проблем, - Симон пожал плечами и нажал ладонями на стекло витрины, навалился на нее, наклоняясь вперед. «Странный парень», - подумал Чак машинально, потому что не мог думать иначе. «Он нарочно так ведет себя, или все «эти» такие?» - Тогда, может, не пойдешь домой, прокатишься со мной до кафе? Перекусишь и поговорим. - Если вы хотите мне деньги вернуть, то я не возьму, вчера же сказал, - Симон покачал головой. - Бабушка запретила? - Нет, я из принципа не возьму. На самом деле, у нас с вашим Тэмсином просто не контакт, а он меня не провоцировал, я сам начал. И я понимаю, что это слишком, я бы не пережил, если бы мне зубы повыбивали. - С кем не бывает, он не особо расстроился из-за этого. Дело в другом. - В чем? - Я не думаю, что мы будем обсуждать именно это. - А что будем? - Ты устроился сюда, чтобы заработать то, что мне отдал? - Очевидно. - Зачем тебе эта сумма? Сколько конкретно? - Телефон хочу купить. У меня и так есть, но мне безумно приспичило именно другой. Я без него не погибну, - заверил Симон. – Так что не волнуйтесь. Чак все равно чувствовал себя виноватым и мялся, не в силах выдавить предложение. - Как ты относишься к чему-то, вроде кредита? - В каком смысле? - Я могу дать тебе нужную сумму сейчас, ты купишь телефон, а потом отработаешь. Времени же у тебя много? - А зачем это вам? Времени у меня и правда полно, подожду, пока сами появятся. - Если бы не этот инцидент в школе, ты бы мог купить его уже сейчас. - Там не хватало. - А теперь хватит. - Почему вы волнуетесь об этом? – Симон прищурился с подозрением. - Ты согласен или нет? Считай, что это просто благородный порыв. Ты же не просто так недолюбливаешь моего сына. Не хочу, чтобы между вами были какие-то трения и дальше из-за того, что тебе приходится снова тратить свое время на эту глупость. - Согласен, - Симон улыбнулся. – Мне же лучше. Только я хочу узнать, что случилось. - Что случилось? – Чак переспросил. - Что-то же случилось. Какое вам дело до посторонних малолеток, типа меня? У вас и так два сына, занимались бы ими. Любой родитель возненавидит кого-то, кто навредил его детям, а вы – наоборот, за меня еще волнуетесь. - Перерыв! – крикнул один из парней и подошел к двери, чтобы сменить табличку «открыто» на «перерыв». - Пойдем, - Чак со вздохом отошел от витрины, и Симон пошел за ним, поправляя волосы, то заправляя их за уши, то снова выпуская, то с одной стороны заправляя. - Собираетесь обедать с этим страшилой? – шепотом спросил самый старший продавец из зала, поравнявшись с Чаком. Тот усмехнулся и отмахнулся. - Это одноклассник моего младшего сына. - Младшего? Ему же пятнадцать, кажется? - Да, - Чак кивнул, сдвинув брови вопросительно. - Этот выглядит старше. Чак оглянулся, подумал, что и вчера это заметил. Но вчера рядом с бабкой Симон смотрелся школьником, сейчас же он выглядел ровесником Натана. А Натан при желании мог выглядеть и на двадцать. - Надо с ним поговорить, разузнать, как там дела у Тэмсина, - объяснил Чак, и парень кивнул, решил больше не доставать странного, голубоватого новичка. - Эй, идешь? – Чак остановился, приоткрыв дверь и пропуская Симона. – Поедем сначала за телефоном, а потом уже в закусочную, чтобы не торопиться. Они там обычно долго возятся с упаковкой… - Я думал, вы мне просто деньги дадите, как кредит же, - Симон сложил руки на груди, на улице почувствовав себя уже не так уютно. - Я тебе их даю именно на то, что ты сказал, а не на всякую ерунду. Я вас знаю, мало ли, на что ты их потратишь. Лучше убедиться самому. Садись, - Чак открыл перед ним и дверь на пассажирское место своей машины. «Да-а-а, точно что-то у них там не так… да со мной так в жизни никто не обращался», - подумал Симон, усаживаясь и пристегивая ремень. Глава 26. Натан задумчиво держал рожок с мороженым в руке и смотрел вдаль, думая о своем. Аманда думала о том же, сидя напротив за столиком в кафе, посреди одного из этажей гипермаркета. Рядом протекала толпа народа с эскалатора, а они думали о том, как спасти положение. - Я думала, ты вообще с концами обиделся. - Нет, - Натан покачал головой, не фокусируя взгляд и продолжая смотреть в никуда. – Я не думал, что ты позвонишь или придешь. - Мне было скучно, я хотела сказать, что узнала. И вы собирались по магазинам, а мне тоже надо было купить что-нибудь. - Это я понял… - Но ты же уже не бесишься из-за ерунды? Я подумала, что раз тебе так некогда общаться, когда все плохо, надо сделать хорошо. Завуч перед твоим отцом лебезит, до директора ничего не дошло, Морган вообще на тебя не в обиде, он даже жаловаться не стал, странно, я думала, он припадочный. И вся школа думает, что ты поступил классно, Симона я заткнула, он у нас в кулаке, мы его можем директору сдать, если что. - Класс, - Натан довольно осклабился. – Спасибо. - Не за что. У тебя мороженое сейчас по руке потечет. - Хрен с ним. - Где твой брат застрял? - Без понятия, пусть шляется. Он сказал, что ему не надо нашего «тупого мнения», а мне нафиг не сдалось за ним следить. - Пффф, вы такие братья… а вчера я чуть не поверила Симону. - Чего?.. – Натан поморщился. - Забудь. - Я никак не могу придумать, что делать. Он не педик, но я представляю, зачем он это сделал. Он реально был лохом, я бы тоже не хотел, чтобы это все вернулось. Но с Джеферсоном покончено. И не только потому, что я его придушу, а потому что он сам не станет больше ему подыгрывать. Может они и будут дружить, но точно не… - он творчески поводил в воздухе рукой с мороженым. - Идея, - Аманда вытаращила глаза и выпрямилась, расправив плечи. – Главное, чтобы все думали, что он – педик, да? Никому не нужны доказательства. То есть, вида его достаточно. Сейчас накупит опять себе шмотья, в понедельник сделает протез или коронку, или что он там будет делать, а во вторник никто и не вспомнит, как ужасно он выглядел. - И что? - Зато никто ни за что не забудет, как ты набил морду Джеферсону. Они будут думать, что ты вообще шальной, прям ревностно охраняешь своего педо-братца. Вот и ходи с ним рядом, чтобы никто не подходил. И тебе удобнее смотреть, чтобы к нему не полезли настоящие педики, ведь он сам не отмажется от них, и ему удобно – притворяться легче. Все довольны. - Боюсь спросить, потому что у меня чувство дежавю… - Натан прищурился. – Но тебе-то какая выгода? - Почему ты думаешь, что мне нужна только выгода?! Мы друзья, я помогла тебе ощутить себя свободным и не загруженным бытовухой, что тебе еще нужно, чтобы наслаждаться жизнью? - Откуда мне знать, что все опять не обернется полной жопой? - А мне откуда? Клянусь жизнью, я ничего плохого не задумываю, я просто высказала свою идею. Теперь я от ответственности отказываюсь. Ты сам себе хозяин, хочешь – соглашайся, не хочешь, не соглашайся, это твое право, тебя никто не заставляет. Если согласишься, потом не вини меня. - Уговорила. Это не так тупо, как пытаться провоцировать его с помощью какого-то придурка. - В тот момент идея была блестящей, согласись. - Это да. Аманда уставилась ему за спину, откуда тащился, заваливаясь в сторону под тяжестью пакетов и коробок, Тэмсин. Он психовал и шевелил губами, ругался шепотом, и Аманда собиралась об этом сказать, но Натан таращился куда-то в сторону и опять отвлекся. - Эй, - она позвала, протянув руку и тряхнув его за рукав. Натан же был смущен и паниковал. Из-за глупой фразы, выкрикнутой Симоном вчера при всех во дворе, теперь Натану было стыдно перед Амандой. Ему все время казалось, что она помнит эту фразу, что она видит его насквозь. И он решил что-нибудь сказать, что убедило бы ее в обратном, что они с братом просто терпеть друг друга не могут. Максимум, что между ними есть – жалость и сочувствие Натана к Тэму. - Не пойму, вообще, как кто-то может верить, что он педик? Фогерсен хоть и страшный, но он… симпатичный. Нет, не в смысле «он мне нравится», но он такой, есть в нем что-то такое, голубое. - Глаза, - Аманда фыркнула, делая глоток из своего стакана. - Ну, да. Но мой брат?.. не пойму до сих пор, что Джеферсон в нем нашел. Да, издалека может показаться в этих шмотках, что он такой весь… но он же и вблизи его видел, на что там смотреть? Аманда подавилась, увидев изменившееся лицо Тэмсина, который подошел сказать им, что закончил с покупками. Он бросил пакеты частично на стул, частично на стол, а потом нарочно громко высказался. - О, что тут у нас… мороженое! Мне? Спасибо, - он выхватил у Натана из уже испачканной руки рожок, а когда братец оглянулся в ужасе от неожиданности, Тэмсин поддался порыву. Он чуть ли не впервые в жизни поддался мимолетному желанию и точно впервые позволил себе подобное в адрес брата. И Аманда не успела поймать отвисшую челюсть, когда он с чувством впечатал мороженое Натану в наглое лицо. Какие-то малолетки за соседним столом захлебнулись смехом, зажимая себе рты, а потом заржали уже откровенно, колотя ладонями по столу и подвывая. - Ой, как это я так неловко… да, поразительно, что во мне Джеферсон нашел. Я же неуклюжий урод, - Тэмсин поджал губы, будто размазывал по ним помаду, чтобы никто не заметил дырку в ряду зубов. Натан согнулся, схватив все салфетки из салфетницы и стирая часть мороженого и карамели с лица. - Тебе не холодно? – Аманда тоже не удержалась, а он вскочил и метнулся в сторону автоматов, за которыми были синие двери уборных. Тэмсин молча сел на его место, посмотрел на стакан, взял его и хлебнул сока. - Ты закончил с барахлом? – Аманда облизнулась, глядя на него и сдерживая смех. - Да, - сдержанно, капая ядом, ответил он, продолжая пялиться в стол и делать вид, что все в порядке. - Мы обсуждали, что тебе теперь делать с твоим имиджем псевдо-педика. Я предложила, чтобы вы делали вид, будто ты – педик, а он – твой ревнивый старший брат, который никого не подпускает. И к тебе никто не подойдет, и он беситься не будет. - А он бесится? – Тэмсин хмыкнул недоверчиво. – С чего, вообще? - Не знаю. Любой нормальный старший брат бесится, если к его младшей сестре лезут. А если лезут к младшему брату, как к сестре, это еще хуже. Ну, ты понял. К тому же, тебе хуже, что ли? Ты же псевдо-педик, а не настоящий? - Он сказал? - Он все сказал, так что можешь не врать. - Вообще-то, это не твое дело, - протянул Тэмсин. - Уже мое. Я придумала, как тебя спасти от возвращения к унижениям до конца школы. Тэмсин криво улыбнулся, а потом зажал руки между колен и двинул бровями. - Представить себе не могу, чтобы ОН прикидывался идеальным старшим братом. - Ну, он неплохой актер. И ему заняться нечем, - оправдала Натана Аманда по-дружески. В этот момент она подумала, что Тревор средний прав на все сто – когда она сама говорит, что совершила что-то от скуки, это значит, что ей действительно этого хотелось. И сейчас, зная, что Натан действительно неплохой старший брат, она обманула Тэмсина, выставив все, как обычную скуку. Но Тэмсина было не обмануть. «Это ты так думаешь. Ты понятия не имеешь о том, что…» - подумал он, и его вдруг порадовало то, что был какой-то секрет именно у них двоих, о котором больше никто не знал. И о котором Натан никому и никогда бы не растрепал, никому бы не доверил. - А, кстати… - Аманда поболтала соломинкой в стакане и задумчиво, издевательски уточнила. – Как ты относишься к тому, что он тебя сейчас ненавидит и не простит за это публичное унижение? По-моему, он ненавидит, когда что-то не так… на его месте я бы отказалась тебе помогать, жил бы у меня, как получится, сам виноват. - А ты не на его месте, - огрызнулся Тэмсин, передразнивая ее. – У тебя вообще никого нет, ни братьев, ни сестер. - Слава богу. - Тебе не понять. - Опять же, слава богу. Не дай бог, я когда-нибудь поняла бы, как можно простить подобное. Тэмсин на нее посмотрел, как на дебилку, которая считает себя умнее его. Это раздражало, и Аманда это знала, продолжая противно лыбиться. - Ой, пойду и извинюсь, как будто он меня не простит, пффф, - Тэмсин закатил глаза, встал из-за стола и сначала пошел, а потом легким шагом подбежал к синей двери, скрылся за ней. «Божечки, знал бы его брат, как легко этой соплей манипулировать», - подумала Аманда и приветливо помахала таращившимся на нее малолеткам. Они мигом помрачнели и отвернулись. Тэмсин же растерял всю свою уверенность и наглость сразу, как повернулся к соседке спиной. Он подумал, что переборщил, что больше никогда не поддастся своим эмоциям и не позволит себе сделать что-то, не подумав перед этим тысячу раз. Натан его убьет, просто придушит, никогда не простит за такой позор. В туалете он стоял перед ярко освещенными зеркалами, уже умывшись и замазывая лицо пудрой. Наверное, он был одним из немногих старшеклассников натуралов, которые в любой момент могли достать из кармана куртки пудреницу, раскрыть ее, оценить вид и тряхнуть волосами, поправляя прическу. - А тебе пошел рожок, - Тэмсин решил попробовать пошутить. – Как нос Пиноккио, - неудачно добавил он и увидел такое отвращение на лице братца, что понял – шутка тупая. – В смысле, извини, я случайно. Не надо было говорить, что я урод. Натан продолжал невозмутимо рассматривать себя в зеркале, и Тэмсин к нему сделал пару шагов, заглянул в лицо. - Ты не обижаешься? Там было всего две каких-то дебилки, такие над любым заржут, подумаешь, - он потянул за чужой рукав, а Натан дернул рукой, так что ударил братца по предплечью, и выставил в его сторону указательный палец. - Еще раз ты меня так унизишь… - он зашипел, наклонившись и сверкая глазами, так что Тэмсин машинально шагнул назад. Пусть брат у него и отходчивый, но в припадке он может и не рассчитать. «Я тоже не рассчитал, сам виноват. Мало ли, о чем они там говорили, может, так надо было. Господи, почему я вечно такой тупой?!» - подумал он и наткнулся спиной на входную дверь. Натан неслышно крался за ним, продолжая сверлить взглядом, а потом сжал руку в кулак, так что Тэмсин услышал хруст суставов. Натан на него засмотрелся, и кулак сам собой расслабился. Натан опомнился, схватил брата за ворот футболки и вздернул, так что Тэмсин задержал дыхание на секунду и уставился на него, чувствуя, как ребра сжались. Каждый удар сердца стал толчком в груди, он понял, что занервничал по-настоящему. - Ты же меня не ударишь, - он хмыкнул. - Да ладно? – Натан прищурился, передразнив его. – Почему это? Тэмсин начал краснеть, в голову полезли предательские мысли о прошлом вечере и о ночи позапрошлого дня. Он просто не мог смотреть брату в лицо спокойно, сразу вылетали все нормальные мысли из головы, и оставались только те самые. И ему становилось настолько стыдно, что вся кровь приливала к лицу. Натан сам потерял дар речи, увидев это, заикнулся, открыв и закрыв рот, а потом закатил глаза. - Так нечестно! – он возмутился шепотом и убрал руку, хлопнул ладонью по двери, выпрямился. - Как? – Тэмсин опять поддался издевательскому порыву и переспросил, не представляя, как выглядит. К черту царапины, заклеенные пластырем, он так покраснел, так засверкали глаза, что Натан сам заволновался и не мог думать ни о чем, кроме «того». Он не знал, как сказать. И Тэмсин тоже не знал, как поверить, что над ним не подшучивают. - Почему бы мне тебе не надавать за это? Ты меня перед всеми унизил. Там полно людей было, - зашипел Натан, чтобы вынудить его признаться. - Потому что…что… - Тэмсин задумался и сделал брови домиком. – Тебе меня жалко? Мне и так уже надавали. - А тебе все мало, еще выпрашиваешь, - брат его передразнил, продолжая испытывающе вглядываться в его глаза. Тэмсин не мог отвести взгляд, судорожно вдыхая и еле успевая выдыхать. Глаза пекло, щеки горели, а в груди раздувался огромный шар. Он не знал, хотелось ему зареветь от стыда или плюнуть на принципы, на страхи, на недоверие, самому потянуться первым. Он почти чувствовал то, что представлял себе в фантазиях прямо сейчас, что Натан бы его точно не оттолкнул. Он уверен был, что это было бы волшебно. - П…потому что вчера же… - он выдавил еле-еле, решив слушаться разума до конца, не поддаваться собственным глупым порывам. Нужно сначала признаться, а потом сдаться. Если не признаться даже самому себе, это все будет неправильно. Он испугался, было слишком тяжело выдавить хоть слово, а Натан на него смотрел в упор и даже не моргал, дожидаясь. «А что после этого? Если я скажу это? Тогда будет считаться, что это точно было, что я признал, что помню, что это все не сон и не случайность, что я все осознаю. И что дальше? Я что, испугался, что это опять повторится? Нет. Я хочу. Но если он не хочет? Он ничего не сказал сам, почему я первый должен признавать это и говорить про это. Я не хочу, чтобы надо мной потом смеялись. Если он и об этом этой дуре расскажет. Да пусть даже сам по себе один посмеется надо мной, я не собираюсь рисковать. И общественный туалет – точно не место для признаний. А… так вот, в чем дело. Тупая обстановка… я не хочу терять голову здесь, кто угодно может зайти. Или выйти. О, господи! В кабинках же кто-то может быть! Они такого наслушаются, господи… а если я скажу, мы точно опять… а я не смогу думать, а тогда… боже. Поверить не могу, что я столько лет на него только смотрел, а он такой стоит и ждет сейчас, что я скажу. Он издевается, что ли?.. А если нет? А если он всерьез? Это невероятно, но если?.. тогда он не бросит все раз и навсегда только из-за того, что я не скажу… он конченный истерик и дурак, конечно, но он не стал бы делать это вчера снова, наступать на те же грабли, что до этого, если бы не был уверен. Значит, он тоже хочет по-настоящему. Значит, он не сможет взять и забить на все, если я сейчас не скажу. Я же не кто попало, мы живем вместе, мы братья, в конце концов, он же не может быть НАСТОЛЬКО легкомысленным, что ему плевать на это?» - Что «вчера»? – Натан переспросил, разглядывая его. Тэмсин стоял, вжавшись в дверь и опустив взгляд на носки своих кедов, приоткрыв рот и нервно дыша, о чем-то думая. «Ему стыдно? Или страшно?» - не понимал Натан. «Он не хочет говорить? А я его заставляю? Или он боится сказать, потому что стесняется? Или он думает, что я издеваюсь? Ну, на его месте я бы тоже подумал, что я издеваюсь, это логично. Или он думает про… и стесняется?» Он не отрывал от лица брата взгляда, наклонился еще ближе, так что Тэмсин почувствовал его дыхание на уголке губ и на щеке. Натан не решался целовать, хотя оставалось каких-то полтора сантиметра расстояния, а Тэмсин так и не посмотрел на него снова, покраснев до предела. «Ты станешь бегать за мной? Черт, тупые эмоции, пошли к дьяволу, не мешайте мне думать! Если мыслить логически… если ты решил вчера, абсолютно трезвый, сделать это, первый потянулся… а сейчас допрашиваешь… значит, ты хочешь? Значит, ты осознаешь, что мы… братья? Что я – лох и неудачник, которого ты игнорировал и терпеть не мог?.. Что я – это я?.. ты что, влюбился в меня? ТЫ влюбился в МЕНЯ? Не может быть. Идите к черту, тупые эмоции! Раз это было, значит, все может быть! Но это же серьезно, это важно. Ты не сможешь просто взять и сделать вид потом, что этого не было, бросить… бросить меня. Ты не такой тупой эгоист, каким кажешься, ты не стал бы просто из прихоти поступать так с братом. Ты все равно ценишь меня, сам признавался. А раз все так… ты всерьез решился? Значит, ты будешь бегать за мной, сколько я захочу? Нет, я не сволочь, я не стану… я тоже хочу, я бы никогда не стал над тобой издеваться намеренно. Да как над тобой можно издеваться, если ТЫ решился… но ты будешь бегать за мной, сколько понадобится, если мне страшно?..» Натан почти решился его поцеловать, как вдруг Тэмсин поднял взгляд и вжался в дверь еще сильнее, пытаясь отодвинуться. И его слова тоже горячим шепотом коснулись губ Натана. - Давай…поговорим об этом потом? Дома? Натан потерял дар речи, будто облитый ледяной водой. Ему не стало больно или обидно, ему стало очень стыдно, так что сам бы позорно покраснел, но под слоем пудры не было видно. Он отодвинулся и вдохнул поглубже, надеясь, что челка закрывает глаза с испуганно сузившимися зрачками. - Просто… здесь как-то… - Тэмсин посмотрел на кабинки и улыбнулся виновато, зажато, даже ядовито, прикусив губу. – Кто-нибудь может войти, - шепотом добавил он. – Или выйти, - еще тише закончил, кивнув в сторону одной из кабинок, защелка на которой была не зеленого цвета, а красного. «Только не обижайся. Только не психуй. Только не надо, я тебя умоляю… не надо говорить сейчас «О чем поговорим? Пффф, не понимаю, о чем ты». Не говори, что не хочешь больше возвращаться к этой теме. Господи, сделай так, чтобы я все правильно понял, что он действительно не просто из прихоти вчера и сегодня… нет, мне не будет жаль, что я все сейчас испортил. Если он не всерьез, значит, не стоило и поддаваться на провокацию. Но я не хочу разочаровываться еще и в нем. Второй день подряд – это слишком. Господи, ну пожалуйста…» Натан отошел к кабинке с красной защелкой, помолчал секунду, а потом протянул руку и постучал. Ответа не было никакого, крика «Занято, тупые, что ли» - тоже. И он толкнул дверь ладонью, она запросто открылась. Вырвался нервный смешок, двери остальных кабинок были открыты, а внутри никого не было. - Замок сломан, - пояснил Натан на всякий случай, будто сам не верил в такую удачу. «Везучий сукин сын», - подумал Тэмсин, расслабленно выдыхая, но тут же дернулся. Его по затылку и немного торчащим лопаткам приложила входная дверь. - Кто там еще застрял?! – возмущенно прогудел какой-то огромный мужик, скорее жирный, чем накачанный. И Натан одарил брата только одним взглядом, в котором видно было, что он точно не обиделся. Тэмсин был прав, общественный туалет - не место для признаний и серьезных решений. В любой момент кто-то может зайти. | |
| Просмотров: 1333 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 5.0/8 | |